Слово на Рождество Христово
Христос в Евангелии Своем, говоря о самом великом, что может сделать человек, о самой высокой мере, до которой он может вырасти, дал нам заповедь любви: «Никто большей любви не имеет, как тот, который душу свою положит за друзей своих…». И вот, в эту таинственную рождественскую ночь, Сам Господь и Бог наш воплощением Своим исполнил этот закон победоносной жизни и любви. Мы рождаемся во временную, преходящую жизнь, из ничего возникаем державным творческим словом Живого Бога, и через это временное бывание становимся причастниками вечности и входим в жизнь вечную. Господь же и Бог наш, воплощением Своим, из полноты бытия, из торжествующей полноты жизни входит в область смерти; из полноты нетварного бытия Он заключается в узкие, подлинно тюремные рамки падшего мира; будучи вечным, рождается во времени, чтобы в этом мире, узком, тесном, оторванном от Бога, жить, показывая нам пример того, как изо дня в день можно отдавать жизнь за своих друзей, и умирает, показывая нам, что и смертью можно явить торжество жизни. Одна из древних греческих икон представляет нам ясли вифлеемские не в виде трогательных яслей, а в виде жертвенника, сложенного из камней, на которых лежит ребенок, предназначенный к смерти; но не к случайной, бессмысленной, бесцельной смерти, а к смерти жертвы, которая осмысленно, свободно приносится Богу во очищение грехов, ради победы над самой смертью, для соединения Неба и земли, для соединения отпадшей твари и Живого, любящего Бога.
Сегодня вечный Бог рождается во время. Бесплотный облекается плотью. Тот, Кто за пределами смерти, входит в область смерти; сегодня начинается крестный путь Господень; сегодня является нам жертвенная, крестная божественная Любовь. Сегодня ясли вифлеемские предзнаменуют нам ту пещеру, куда будет положен Господь наш Иисус Христос, снятый со креста после мучительной смерти… И весь путь жизни Господней является ничем иным, как исполнением этой заповеди о любви, которая не знает ни границ, ни предела, о той любви, которая свою жизнь отдает за друзей своих. Но за друзей ли одних? Кто был другом Господним, когда Он родился, кто дал приют Матери, ожидающей Ребенка, и сопровождающему их Иосифу? Выкинутые из человеческого селения, они нашли себе обиталище только среди зверей. И так в течение всей жизни Христовой, когда в завершение Его пути израильский народ, человечество, исключит Его из града людей, останется Ему только умереть одинокой смертью на Голгофской горе. Путь, начатый Господом «ради друзей своих», есть путь любви — но кто такие эти друзья? Враги — это не те, кто нас ненавидит; это те, которых мы, по безумию, по слепоте сердца и отуманенности ума, называем врагами. Христос врагов не знал. Все люди, которых державное творческое слово Божие призвало к бытию, были Его братья и сестры, были возлюбленные Божии дети, которые потеряли свой путь и которых Он пришел взыскать.
Он Сам дал нам образ, когда сказал, что добрый пастырь оставляет девяносто девять овец, чтобы идти на розыски одной заблудившейся, потерянной овцы. Так и по отношению к нам: тех людей, которые называют себя врагами Христа, Христос признаёт за Своих братьев и сестер, за детей Живого Бога, Чьим Сыном Он является. Он врагов не знает, для Него нет врагов. И поэтому за всех и ради всех Он становится человеком, за всех и ради всех Он живет изо дня в день, отдавая все силы тела и души; и, наконец, за всех и ради всех, после Страстной седмицы, после страшной Гефсиманской ночи, после издевательств, поруганий, после того, как Он был предан близким учеником, оставлен другими, Христос умирает на кресте за всех и ради всех… И если мы — Христовы, то мы должны научиться в сегодняшнюю торжественную ночь этому Христову пути; сегодня можем мы покаянием, то есть переменой мысли и сердца, войти в путь Христов, можем новыми глазами осмотреться и с изумлением увидеть, что нет у нас врагов, а есть только дети Божии заблудшие, к которым нас посылает Господь жить и, если нужно, умирать, чтобы они ожили во веки веков.
Вот о чем говорят нам жизнь и смерть Христовы, вот о чем нам говорит сегодня Рождество — то есть рождение Живого Бога человеческой плотью. Оно такое таинственное: казалось бы, мы видим своего Бога, мы можем держать Его благоговейно и трепетно в своих объятиях. Но в этом Воплощении нам открывается Бог более таинственный, чем Бог небесный, непостижимый человеческому уму, а только чаемый человеческим сердцем, потому что в этом Младенце таится вся полнота невидимого, непостижимого Бога. Прикасаясь Ребенку, рожденному в Вифлееме, мы с ужасом познаём, что Он — Живой Бог, ставший живым Человеком нас ради; мера любви Божи- ей к каждому из нас, к последнему грешнику и к самому святому праведнику — это жизнь и смерть Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим… Разве мы не обернемся к каждому, кто вокруг нас, с подобной любовью, разве мы можем перед лицом Воплощения Христова иначе отнестись к людям, чем Сам Бог, ставший Человеком? Заповедь новую Он нам дает, новую тем, что не только Он нас призывает любить, но призывает любить и друзей и врагов, призывает любить всех, и такой мерой любви, которая называется «положить жизнь свою за друзей своих»; признать друзьями тех, кто тебя другом не признаёт, жить для них изо дня в день, а если нужно — ради них умереть, с последней молитвой на устах: Господи, прости им — они не знают, что творят! Аминь.
Митрополит Сурожский Антоний. 1974 г.
